Никитин Иван Саввич

(1824 — 1861)

Многие ли поэты XVIII, золотого, века могли иметь фактами своей биографии работу в лавках и на родительском свечном заводике, а потом содержателем постоялого двора? До всех этих работ родившийся в Воронеже в семье торговца Саввы Евтихиевича мальчик Иван пробовал учиться в Воронежском духовном училище и духовной семинарии, но не очень успешно. И дома была тяжелая атмосфера — родители пьянствовали и разорялись, и казенная и скучная система образования угнетала оказавшегося талантливым в литературе и писательстве юношу. Высокие стремления и поэтические грезы Никитина жестоко столкнулись с тяжелой житейской прозой, что впоследствии скажется, конечно, на его здоровье и принесет раннюю смерть. Но, если каждый ищет выход из трудностей по своему характеру и душевному складу, то выход, найденный молодым Иваном Саввичем был неожиданным для окружающего его быта — продолжая быть содержателем постоялого двора и взяв ссуду, он в 1859 году открыл книжный магазин с читальней, сделав его важным центром литературно-общественной, культурной жизни Воронежа. А еще много занимался самообразованием, изучал французский и немецкий языки, произведения русских и зарубежных писателей, начал печатать свои стихи и стал участником кружка воронежских интеллигентов, побывал в Москве и Петербурге.

Конечно, беды и унижения детства, трудности и болезни, реалии жизни того общества, в котором он рос и жил, — все это предопределило грустную, нерадостную тональность его творчества. Литературные критики называли его «печальником русского народа». А он, пламенный патриот и искренне верующий христианин, сумел стать не только примером для подражания современникам, но и вдохновителем многих последователей его творчества — Плещеева, Сурикова, Минаева, Есенина, Твардовского. И не переставал бороться, хотя бы стихами. Никитин писал о крепостнической Руси как о царстве «взяток и мундира», «скорби и цепей».

Он оставил потомкам свою поэзию души, черты которой приводят в восторг не одно поколение читателей и почитателей — всегда тёплое чувство общечеловеческой любви, живая передача действительности, типически очерченные характеры и чудные описания природы, разлитое вокруг очарование, свежесть и истинная поэтичность всех произведений.

Никитин Иван Саввич

Многие ли поэты XVIII, золотого, века могли иметь фактами своей биографии работу в лавках и на родительском свечном заводике, а потом содержателем постоялого двора? До всех этих работ родившийся в Воронеже в семье торговца Саввы Евтихиевича мальчик Иван пробовал учиться в Воронежском духовном училище и духовной семинарии, но не очень успешно. И дома была тяжелая атмосфера — родители пьянствовали и разорялись, и казенная и скучная система образования угнетала оказавшегося талантливым в литературе и писательстве юношу. Высокие стремления и поэтические грезы Никитина жестоко столкнулись с тяжелой житейской прозой, что впоследствии скажется, конечно, на его здоровье и принесет раннюю смерть. Но, если каждый ищет выход из трудностей по своему характеру и душевному складу, то выход, найденный молодым Иваном Саввичем был неожиданным для окружающего его быта — продолжая быть содержателем постоялого двора и взяв ссуду, он в 1859 году открыл книжный магазин с читальней, сделав его важным центром литературно-общественной, культурной жизни Воронежа. А еще много занимался самообразованием, изучал французский и немецкий языки, произведения русских и зарубежных писателей, начал печатать свои стихи и стал участником кружка воронежских интеллигентов, побывал в Москве и Петербурге.

Конечно, беды и унижения детства, трудности и болезни, реалии жизни того общества, в котором он рос и жил, — все это предопределило грустную, нерадостную тональность его творчества. Литературные критики называли его «печальником русского народа». А он, пламенный патриот и искренне верующий христианин, сумел стать не только примером для подражания современникам, но и вдохновителем многих последователей его творчества — Плещеева, Сурикова, Минаева, Есенина, Твардовского. И не переставал бороться, хотя бы стихами. Никитин писал о крепостнической Руси как о царстве «взяток и мундира», «скорби и цепей».

Он оставил потомкам свою поэзию души, черты которой приводят в восторг не одно поколение читателей и почитателей — всегда тёплое чувство общечеловеческой любви, живая передача действительности, типически очерченные характеры и чудные описания природы, разлитое вокруг очарование, свежесть и истинная поэтичность всех произведений.


Стихи О Воронеже

Стихи о России

О каких местах писал поэт

Воспоминание о детстве

Однообразно и печально
Шли годы детства моего:
Я помню дом наш деревянный,
Кусты сирени вкруг него,
Подъезд, три комнаты простые
С балконом на широкий двор,
Портретов рамы золотые,
Разнохарактерный узор
Причудливых изображений
На белом фоне потолков —
Счастливый плод воображенья
Оригинальных маляров,
Лампадку перед образами,
Большой диван и круглый стол,
На нем часы, стакан с цветами,
Под ним узорчатый ковер...
С каким восторгом я встречал
Час утра летнею порою,
Когда над сонною землею
Восток безоблачный пылал
И золотистыми волнами,
Под дуновеньем ветерка,
Над полосатыми полями
Паров вставали облака!
С какой-то тайною отрадой
Глядел я на лазурь небес,
На даль туманную и лес
С его приветливой прохладой,
На цепь курганов и холмов,
На блеск и тень волнистой нивы,
На тихо спящие заливы
В зеленых рамах берегов.
Дитя степей, дитя свободы,
В пустыне рос я сиротой,
И для меня язык природы
Одной был радостью святой...
Зато как скучен я бывал,
Когда сырой туман осенний
Поля и дальние деревни,
Как дым свинцовый, одевал,
Когда деревья обнажались
И лился дождь по целым дням,
Когда в наш дом по вечерам
Соседи шумные сбирались,
Бранили вечный свой досуг,
Однообразный и ленивый,
А самовар, как верный друг,
Их споры слушал молчаливо
И пар струистый выпускал
Иль вдруг на их рассказ бессвязный
Какой-то музыкою странной,
Как собеседник, отвечал...
В ту пору, скукою томимый,
От шума их я уходил
И ночь за книгою любимой,
Забытый всеми, проводил,
Иль слушал няни устарелой
О блеске чудных царств и гор
Одушевленный разговор
Во мраке залы опустелой.

Между 1849 и 1853, Воронеж

Русь

Под большим шатром
Голубых небес —
Вижу — даль степей
Зеленеется.

И на гранях их,
Выше темных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.

По степям в моря
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.

Посмотрю на юг —
Нивы зрелые,
Что камыш густой,
Тихо движутся;

Мурава лугов
Ковром стелется,
Виноград в садах
Наливается.

Гляну к северу —
Там, в глуши пустынь,
Снег, что белый пух,
Быстро кружится;

Подымает грудь
Море синее,
И горами лед
Ходит по морю;

И пожар небес
Ярким заревом
Освещает мглу
Непроглядную...

Это ты, моя
Русь державная,
Моя родина
Православная!

Широко ты, Русь,
По лицу земли
В красе царственной
Развернулася!

У тебя ли нет
Поля чистого,
Где б разгул нашла
Воля смелая?

У тебя ли нет
Про запас казны,
Для друзей — стола,
Меча — недругу?

У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой,
Громких подвигов?

Перед кем себя
Ты унизила?
Кому в черный день
Низко кланялась?

На полях своих,
Под курганами,
Положила ты
Татар полчища.

Ты на жизнь и смерть
Вела спор с Литвой
И дала урок
Ляху гордому.

И давно ль было,
Когда с Запада
Облегла тебя
Туча темная?

Под грозой ее
Леса падали,
Мать сыра-земля
Колебалася,

И зловещий дым
От горевших сел
Высоко вставал
Черным облаком!

Но лишь кликнул царь
Свой народ на брань —
Вдруг со всех концов
Поднялася Русь.

Собрала детей,
Стариков и жен,
Приняла гостей
На кровавый пир.

И в глухих степях,
Под сугробами,
Улеглися спать
Гости навеки.

Хоронили их
Вьюги снежные,
Бури севера
О них плакали!..

И теперь среди
Городов твоих
Муравьем кишит
Православный люд.

По седым морям
Из далеких стран
На поклон к тебе
Корабли идут.

И поля цветут,
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.

И во всех концах
Света белого
Про тебя идет
Слава громкая.

Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью,

Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову!

1851

Юг и север

Есть сторона, где все благоухает;
Где ночь, как день безоблачный, сияет
Над зыбью вод и моря вечный шум
Таинственно оковывает ум;
Где в сумраке садов уединенных,
Сияющей луной осеребренных,
Подъемлется алмазною дугой
Фонтанный дождь над сочною травой;
Где статуи безмолвствуют угрюмо,
Объятые невыразимой думой;
Где говорят так много о былом
Развалины, покрытые плющом;
Где на коврах долины живописной
Ложится тень от рощи кипарисной;
Где все быстрей и зреет и цветет;
Где жизни пир беспечнее идет.
Но мне милей роскошной жизни Юга
Седой зимы полуночная вьюга,
Мороз и ветер, и грозный шум лесов,
Дремучий бор по скату берегов,
Простор степей и небо над степями
С громадой туч и яркими звездами.
Глядишь кругом — все сердцу говорит:
И деревень однообразный вид,
И городов обширные картины,
И снежные безлюдные равнины,
И удали размашистый разгул,
И русский дух, и русской песни гул,
То глубоко беспечной, то унылой,
Проникнутой невыразимой силой...
Глядишь вокруг — и на душе легко,
И зреет мысль так вольно, широко,
И сладко песнь в честь родины поется,
И кровь кипит, и сердце гордо бьется,
И с радостью внимаешь звуку слов:
«Я Руси сын! здесь край моих отцов!»

1851