Воркута

В подвалах вечной мерзлоты
Без отпеваний зябнут кости
Прорабов и рабов тщеты
И жертв служения и злости...
А мы привычно ходим в гости
И дарим книги и цветы.
И сетуем за чаепитьем
На зимний стиль календаря.
Ни эпохального событья,
Ни тихого монастыря.
И говорим: «Пора в столицы» -
И сразу шумно за столом!..
Где угораздило родиться,
Там и живем.
Так и живем.

Воркута

Ты спросишь меня:
Как живу
В своём городишке убогом?
Легко ли небес синеву
Коптить в нём ритмическим слогом?

Я в городе мёртвом живу,
В обычном живу городишке,
Где может у школы «траву»
Курить малолетний мальчишка,

Где часто вселенский размах
Кончается бабой и водкой,
И прячется солнце в глазах
Бомжа, что страдает чахоткой,

Где с каждым гуляньем скучней
Похмелье лечить и простуду,
Где нет сорок лет лагерей,
Но — странное! — чувство, что будут,

Где воля тщедушной братвы
Слезам, как столица, не верит.
Где люди скорее мертвы,
Чем живы. Но люди, не звери!

Свидетель кромешного дня,
Сержусь на суровые стужи —
Природа изводит меня,
Из города гонит меня.
Но больше нигде я не нужен.

Нигде не преклонишь главу,
Хоть русская даль неоглядна...
Я в городе мёртвом живу.
А как?
Да не умер. И ладно.

Воркутинский вопрос

Я родился в краю гагар,
Куропаток и белых сов,
И сюда никакой Макар
Не гонял телят и коров.

И в судьбе моей падал снег,
Снова падал — как будто впрок.
Я смотрел на него, как зэк,
У которого долгий срок.

Я смотрел на него в упор,
С ним легко соглашаясь в том,
Что не я выбирал простор,
Что не я выбирал роддом.

Кто же выбрал? Какая цель?
Непонятно. Туман и тьма.
Но зато впереди метель,
Но зато впереди зима.

Воркутинский ответ

Не растут огурец, помидор, патиссон.
Только ветер колючий и снег.
Это жизнь для волков,
Для пеструшек и сов.
Для чего здесь живёт человек?!

Для чего я родился, раб Божий Андрей,
Где не надо бы жить никому.
Для того, чтоб любить непонятных людей,
Сов, волков
И полярную тьму.

Посмотрю на снег в начале мая...

Посмотрю на снег в начале мая,
Про себя решу, что повезло —
Замерзал Овидий на Дунае,
Мне у моря Карского тепло.

Мне хватает света и озона,
И на размышления — чернил.
Милый край не одного Назона
В вечной мерзлоте похоронил.

Майский снег на улице кружится.
Дал Господь насущный хлеб и кров.
Что мне Рим, надменная столица?!
Почитаю я молитвослов.

Не живи, душа моя, в обиде
И за лад благодари Творца,
Не ропщи на местность, как Овидий,
Всё стерпи до самого конца.

С душой, крылатой и тяжёлой...

С душой, крылатой и тяжёлой,
Через обыденную стынь,
Через леса иду и долы
К истокам сказок и святынь.

И открываю я просторы,
Вдыхая утреннюю синь:
Онега, Пинега, Печоры,
Ветлуга, Вырица, Медынь.

Избыть томящие разлуки
Иду к началам, к алтарям.
Надежда — свет сердечной муки —

Встречает памятные звуки:
Саров, Таруса, Семилуки,
Коломна, Углич, Валаам...