Свердловск (Ганина яма)

Памяти убиенной

царской семьи

Тёмный лес, тёмный бор,

                                       темень тьмущая

Потекут, как из сердца печаль.

Прялка неба, века наши ткущая,

Опояшет безвременьем даль.

Запоют перепёлки, бекасы ли,

Закричат журавли в облаках.

В небесах засверкают болясины

У Архангела в сильных руках.

Он построит земную хоромину

Для святых, что явились из ям,

Где сожгли их, едва захороненных,

Царских деток, оставленных нам.

К Яме Ганиной мчится Заступница,

Чтоб к спасению не опоздать.

И земля перед нею расступится,

И Царя не посмеет предать.

2018

Морское

А я, как гавань, корабли храню,
владивостокским солнцем запасаюсь.

А я, как волны, к теплоходам льну

и нежностью морской переполняюсь.

В меня бросают люди якоря

и чайки в душу падают отвесно,

и даже шторм, безумием горя,

в моих глубинах скапливает ветры.

А я, как память, у любви в плену,

жалею грустных женщин на причалах.

А я, как море, сам себя кляну,

когда тайфун планету раскачает.

А ты приходишь, в пригоршню берёшь

меня —

              и небо путаешь со мною...

А может, эти вёсла из берёз

и лодка, на которой выйдешь в море?

А может, ты Сибирью полыхнёшь,

и Ангарою буйною вольёшься

в мою волну,

                     и свет в меня вдохнёшь,

когда в Приморье из Саян вернёшься?

1966

На восток

А ты

затерялась надолго

в ликующе-грустной

                                 толпе.

Я помню:

вспорхнули ладони

и снова

          прижались к тебе.

Тревоги,

             подъёмы,

                            палатки

меня ожидают уже,

но сон мой

пока ещё сладок

на третьем моём

                           «этаже».

А поезд

в тумане по пояс:

на кране знакомое «Стоп»...

Скорее

            вези меня, поезд,

на Дальний

                  предальний Восток!

1964