Жуковский Василий Андреевич

(1783 — 1852)

Скорее всего, даже человек, далекий и от литературы, и от истории, сумеет правильно оценить мизерность шансов для бастарда XVIII века, рожденного от пленной, проданной в рабство турчанки и имеющего жену и детей русского барина на то, чтобы занять хоть сколько-нибудь достойное положение в светском обществе. Но это если не брать в расчет руку провидения, прокладывающего порой для людских судеб особые пути. Для Василия Андреевича Жуковского, получившего свое отчество и фамилию при крещении от случайного заезжего в поместье обедневшего помещика-приживала, провидение постаралось особо.

Появившись на свет в селе Мишенское Белевского уезда Тульской губернии, где жил его отец Афанасий Бунин, будущий великий поэт и признанный воспитатель царских детей, к тому же будущий автор слов государственного гимна Российской империи «Боже, царя храни!», а пока лишь безродный турецкий мальчик, сразу и постоянно попадает под опеку разных, но очень сердобольных людей. Его записывали в гусарский полк в 1785 году, ему нанимали учителей-иностранцев в 1789-м, а после переезда всей семьи в Тулу в 1790-м отдали в престижный в городе пансион и наняли приходящего учителя-литератора. Но приходящие учителя исчезали, заявляя, что мальчик лишен всяких дарований. Из Главного народного училища, куда его приняли, он был быстро исключен за «неспособность», а провидение продолжало подавать ему руку: сводные сестры приглашали его в свои имения, и там он знакомился с их домашним театром и начинал писать свои первые трагедии и мелодрамы, мечтая стать драматургом, законная жена отца-помещика, родившая мужу 11 детей, тоже принимала участие в прижитом мужем на стороне мальчике и в 1797 году привезла Жуковского в Москву и представила его инспектору пансиона. Оказалось, что юный отпрыск знаменитого своими способностями клана Буниных хорошо знает французский и отчасти немецкий язык, а также хорошо начитан во французской и русской литературе. Увлекательная учеба в пансионе, хорошие учителя, много талантливых новых друзей помогали развиваться и крепнуть литературному дару Василия Андреевича, и после выпуска 1800 года, когда по результатам выпускных экзаменов Жуковский удостоился именной серебряной медали, а его имя было помещено на мраморной доске у входа в пансион, он продолжает писать свои наброски и переводить одну за другой пьесы иностранных авторов.

Потом будет государственная служба в ненавистной ему конторе в Москве и «побеги» в тульское Мишенское, где продолжали жить родные люди — мать, сводные сестры, их дети. Будет Петербург, куда он впервые поехал с друзьями в 1805 году, где постоянно посещал галереи и тетры, обдумывал свои пьесы. Позднее, живя в Москве, Жуковский занимал пост редактора журнала «Вестник Европы», делал много переводов, создал свою «милую Светлану», ставшую до пушкинской Татьяны самым ярким поэтическим образом русской девушки в поэзии того времени, а в 1812 году, после бегства Наполеона из Москвы, начинает создавать знаменитую и популярную у публики элегию — оду «Певец во стане русских воинов», которую учили наизусть многие сражавшиеся офицеры.

В 1815 году Василий Андреевич будет метаться между Петербургом и Дерптом, пытаясь безуспешно вылечить свою многолетнюю любовь к юной племяннице Маше Протасовой, но зато встретится и познакомится с юным отпрыском Пушкиным и пророчески напишет Вяземскому знаменитые строчки:

«Это надежда нашей словесности. Боюсь только, чтобы он, вообразив себя зрелым, не мешал себе созреть! Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастает...»

В последующие годы, живя постоянно в Петербурге и окрестностях, став учителем в царской семье, он открыл в себе амплуа легкого салонного стихотворца, который сочинял стихи на случай и прочие экспромты, и, будучи незаурядным поэтом, смог создать альбомную поэзию в высоком качестве. Это стало возможно благодаря его умению быть открытым и его внутренней глубине.

Но впереди была еще четверть века жизни, деятельности и путешествий, участия в государственной и литературной жизни России, создание стихов, баллад, поэм, эпосов, а потом даже поздняя женитьба почти в шестьдесят лет и последующее рождение детей, и перевод знаменитой «Одиссеи» Гомера в то же самое время. Была и горькая участь видеть преждевременный уход многих друзей и трагическую смерть победителя-ученика, «русского солнца поэзии», отправить его в последний путь.

А пока длительное путешествие по России в том же 1837 году в составе свиты наследника престола было его обязанностью, и это тоже был многозначительный кивок судьбы — многим ли поэтам удавалось проехать всю Россию, от юга до глубокого севера...

В Вятке он встретил А.И. Герцена, который был их гидом по городу, повидал промышленные центры Урала — Екатеринбург, Невьянск и Тагил. Оттуда — в Сибирь, через Тюмень до Тобольска. Несмотря на крайнюю плотность программы, Жуковский сумел найти и зарисовать место гибели Ермака и познакомиться с местными литераторами. На обратном пути через Урал посетили Курган через Ялуторовск. В Кургане поэту удалось увидеться с ссыльными декабристами, и он по пути в Златоуст отправил императору, а потом отдельно и императрице ходатайство о судьбе декабристов с просьбой о смягчении их участи, ратуя за каждого в отдельности.

Во время посещения Тулы Жуковский успел заехать в родные места — Белев и Мишенское, проездом через Москву посетить Воробьевы горы и Сокольники.

И продолжить путешествие на юг — в Николаев, Одессу, а оттуда — в Крым. В сентябре 1837 года он побывал в Никитском ботаническом саду и в Ялте, посетил Алупку, где для графа Воронцова строили дворец, а в октябре, переболев в Екатеринославе, прибыл в Киев. По пути обратно в Москву он посетил Воронеж и Тулу, вернувшись из путешествия прямо на пожар Зимнего дворца.

Через два года, в 1839-м, он будет уже присутствовать при освящении восстановленного после пожара Зимнего дворца и на закладке в Москве 18 сентября Храма Христа Спасителя. Он за свою жизнь посетит сотни мест в России, не раз побывает во всех достопримечательных городах Европы, встретится с десятками литераторов и художников, русских и европейских, примет участие в становлении многих из них, обогреет личной поддержкой и ходатайствами перед сильными мира сего и так же многих проводит в последний путь в мир иной, будет спасать литературное наследие великих друзей и просить за каждого, попавшего в беду и жизненную опалу, будет обласкан и щедро оделен властью, но главное всегда окажется неизменным для него — после всех побед, поражений, испытаний и радостей он будет призывать правителей к проявлению человеческого участия, заслужив в обществе мнение, что «в делах помощи Жуковский не боялся быть назойливым».

Может, именно ради этой способности сохранять в душе через всю жизнь чувства сострадания и справедливости и иметь возможность бесстрашно напоминать властителям мира о них провидение и одарило своей заботой безродного мальчика?

Жуковский Василий Андреевич

Скорее всего, даже человек, далекий и от литературы, и от истории, сумеет правильно оценить мизерность шансов для бастарда XVIII века, рожденного от пленной, проданной в рабство турчанки и имеющего жену и детей русского барина на то, чтобы занять хоть сколько-нибудь достойное положение в светском обществе. Но это если не брать в расчет руку провидения, прокладывающего порой для людских судеб особые пути. Для Василия Андреевича Жуковского, получившего свое отчество и фамилию при крещении от случайного заезжего в поместье обедневшего помещика-приживала, провидение постаралось особо.

Появившись на свет в селе Мишенское Белевского уезда Тульской губернии, где жил его отец Афанасий Бунин, будущий великий поэт и признанный воспитатель царских детей, к тому же будущий автор слов государственного гимна Российской империи «Боже, царя храни!», а пока лишь безродный турецкий мальчик, сразу и постоянно попадает под опеку разных, но очень сердобольных людей. Его записывали в гусарский полк в 1785 году, ему нанимали учителей-иностранцев в 1789-м, а после переезда всей семьи в Тулу в 1790-м отдали в престижный в городе пансион и наняли приходящего учителя-литератора. Но приходящие учителя исчезали, заявляя, что мальчик лишен всяких дарований. Из Главного народного училища, куда его приняли, он был быстро исключен за «неспособность», а провидение продолжало подавать ему руку: сводные сестры приглашали его в свои имения, и там он знакомился с их домашним театром и начинал писать свои первые трагедии и мелодрамы, мечтая стать драматургом, законная жена отца-помещика, родившая мужу 11 детей, тоже принимала участие в прижитом мужем на стороне мальчике и в 1797 году привезла Жуковского в Москву и представила его инспектору пансиона. Оказалось, что юный отпрыск знаменитого своими способностями клана Буниных хорошо знает французский и отчасти немецкий язык, а также хорошо начитан во французской и русской литературе. Увлекательная учеба в пансионе, хорошие учителя, много талантливых новых друзей помогали развиваться и крепнуть литературному дару Василия Андреевича, и после выпуска 1800 года, когда по результатам выпускных экзаменов Жуковский удостоился именной серебряной медали, а его имя было помещено на мраморной доске у входа в пансион, он продолжает писать свои наброски и переводить одну за другой пьесы иностранных авторов.

Потом будет государственная служба в ненавистной ему конторе в Москве и «побеги» в тульское Мишенское, где продолжали жить родные люди — мать, сводные сестры, их дети. Будет Петербург, куда он впервые поехал с друзьями в 1805 году, где постоянно посещал галереи и тетры, обдумывал свои пьесы. Позднее, живя в Москве, Жуковский занимал пост редактора журнала «Вестник Европы», делал много переводов, создал свою «милую Светлану», ставшую до пушкинской Татьяны самым ярким поэтическим образом русской девушки в поэзии того времени, а в 1812 году, после бегства Наполеона из Москвы, начинает создавать знаменитую и популярную у публики элегию — оду «Певец во стане русских воинов», которую учили наизусть многие сражавшиеся офицеры.

В 1815 году Василий Андреевич будет метаться между Петербургом и Дерптом, пытаясь безуспешно вылечить свою многолетнюю любовь к юной племяннице Маше Протасовой, но зато встретится и познакомится с юным отпрыском Пушкиным и пророчески напишет Вяземскому знаменитые строчки:

«Это надежда нашей словесности. Боюсь только, чтобы он, вообразив себя зрелым, не мешал себе созреть! Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастает...»

В последующие годы, живя постоянно в Петербурге и окрестностях, став учителем в царской семье, он открыл в себе амплуа легкого салонного стихотворца, который сочинял стихи на случай и прочие экспромты, и, будучи незаурядным поэтом, смог создать альбомную поэзию в высоком качестве. Это стало возможно благодаря его умению быть открытым и его внутренней глубине.

Но впереди была еще четверть века жизни, деятельности и путешествий, участия в государственной и литературной жизни России, создание стихов, баллад, поэм, эпосов, а потом даже поздняя женитьба почти в шестьдесят лет и последующее рождение детей, и перевод знаменитой «Одиссеи» Гомера в то же самое время. Была и горькая участь видеть преждевременный уход многих друзей и трагическую смерть победителя-ученика, «русского солнца поэзии», отправить его в последний путь.

А пока длительное путешествие по России в том же 1837 году в составе свиты наследника престола было его обязанностью, и это тоже был многозначительный кивок судьбы — многим ли поэтам удавалось проехать всю Россию, от юга до глубокого севера...

В Вятке он встретил А.И. Герцена, который был их гидом по городу, повидал промышленные центры Урала — Екатеринбург, Невьянск и Тагил. Оттуда — в Сибирь, через Тюмень до Тобольска. Несмотря на крайнюю плотность программы, Жуковский сумел найти и зарисовать место гибели Ермака и познакомиться с местными литераторами. На обратном пути через Урал посетили Курган через Ялуторовск. В Кургане поэту удалось увидеться с ссыльными декабристами, и он по пути в Златоуст отправил императору, а потом отдельно и императрице ходатайство о судьбе декабристов с просьбой о смягчении их участи, ратуя за каждого в отдельности.

Во время посещения Тулы Жуковский успел заехать в родные места — Белев и Мишенское, проездом через Москву посетить Воробьевы горы и Сокольники.

И продолжить путешествие на юг — в Николаев, Одессу, а оттуда — в Крым. В сентябре 1837 года он побывал в Никитском ботаническом саду и в Ялте, посетил Алупку, где для графа Воронцова строили дворец, а в октябре, переболев в Екатеринославе, прибыл в Киев. По пути обратно в Москву он посетил Воронеж и Тулу, вернувшись из путешествия прямо на пожар Зимнего дворца.

Через два года, в 1839-м, он будет уже присутствовать при освящении восстановленного после пожара Зимнего дворца и на закладке в Москве 18 сентября Храма Христа Спасителя. Он за свою жизнь посетит сотни мест в России, не раз побывает во всех достопримечательных городах Европы, встретится с десятками литераторов и художников, русских и европейских, примет участие в становлении многих из них, обогреет личной поддержкой и ходатайствами перед сильными мира сего и так же многих проводит в последний путь в мир иной, будет спасать литературное наследие великих друзей и просить за каждого, попавшего в беду и жизненную опалу, будет обласкан и щедро оделен властью, но главное всегда окажется неизменным для него — после всех побед, поражений, испытаний и радостей он будет призывать правителей к проявлению человеческого участия, заслужив в обществе мнение, что «в делах помощи Жуковский не боялся быть назойливым».

Может, именно ради этой способности сохранять в душе через всю жизнь чувства сострадания и справедливости и иметь возможность бесстрашно напоминать властителям мира о них провидение и одарило своей заботой безродного мальчика?


Стихи О Москве

Стихи о России

О каких местах писал поэт

Бесподобная записка к трем сестрицам в Москву

Скажите, милые сестрицы,
Доехали ль, здоровы ль вы?
И обгорелыя столицы
Сочли ли дымные главы?
По Туле много ли гуляли?
Все те же ль там — завод, ряды,
И все ли там пересчитали
Вы наших прежних лет следы?
Покрытая пожарным прахом,
Москва, разбросанный скелет,
Вам душу охладила ль страхом?
А в Туле прах минувших лет
Не возвратил ли вспоминанья
О том, что было в оны дни,
Когда нам юность лишь одни
Пленительные обещанья
Давала на далекий путь,
Признав неопытность в поруку?..
Тогда, подав надежде руку,
Не мнили мы, чтоб обмануть
Могла сопутница крылата!
Но время опыт привело!
И многих, многих благ утрата
Велит сквозь темное стекло
Смотреть на счастие земное,
Чтобы сияние живое
Его пленительных лучей
Нам вовсе глаз не заслепило!...
...................................................
..................................................…

6 октября 1814

Государыне великой княгине на рождение...

........................................................................
........................................................................
Всходящая, как новая надежда;
Туманная, как таинство, одежда
Над красотой воскреснувшей Москвы;
Бесчисленны церквей ее главы,
Как алтари, зажженные востоком,
И вечный Кремль, протекшим мимо Роком
Нетронутый свидетель божества,
И всюду глас святого торжества,
Как будто глас Москвы преображенной...
Все, все душе являло ободренной
Божественный спасения залог.
..........................................................
Минувшее безмолвно воскресало:
Сия река, свидетель давних дней,
Протекшая меж стольких поколений,
Спокойная меж стольких изменений,
Мне славною блистала стариной;
И образы великих привидений
Над ней, как дым, взлетали предо мной;
Мне чудилось: развертывая знамя,
На бой и честь скликал полки Донской;
Пожарский мчал, сквозь ужасы и пламя,
Свободу в Кремль по трупам поляков;
Среди дружин, хоругвей и крестов
Романов брал могущество державы;
Вводил полки бессмертья и Полтавы
Чудесный Петр в столицу за собой;
..........................................................
И, дальние лета перелетев,
Я мыслию ко близким устремился.
Давно ль, я мнил, горел здесь Божий гнев?
Давно ли Кремль разорванный дымился?
Что зрели мы?.. Во прахе дом царей;
Бесславие разбитых алтарей;
Святилища, лишенные святыни;
И вся Москва как гроб среди пустыни.
И что ж теперь?.. Стою на месте том,
Где супостат ругался над Кремлем,
Зажженною любуяся Москвою, —
И тишина святая надо мною;
Москва жива; в Кремле семья царя;
Народ, теснясь к ступеням алтаря,
На празднике великом воскресенья
Смиренно ждет надежды совершенья,
Ждет милого пришельца в Божий свет...
О, как у всех душа заликовала,
Когда молва в громах Москве сказала
Исполненный Создателя обет!
....................................................
...................................................

17—20 апреля 1818

Жаворонок

На солнце темный лес зардел,
В долине пар белеет тонкий,
И песню раннюю запел
В лазури жаворонок звонкий.
Он голосисто с вышины
Поет, на солнышке сверкая:
Весна пришла к нам молодая,
Я здесь пою приход весны.
Здесь так легко мне, так радушно,
Так беспредельно, так воздушно;
Весь божий мир здесь вижу я.
И славит бога песнь моя!

1851

Молитва русского народа

Боже! Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли!

Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех утешителю
Все ниспошли!

Перводержавную
Русь православную,
Боже, храни!

Царство ей стройное
В силе спокойное! —
Все ж недостойное
Прочь отжени!

Воинство бранное,
Славой избранное,
Боже, храни!

Воинам мстителям,
Чести спасителям,
Миротворителям —
Долгие дни!

Мирных воителей,
Правды блюстителей,
Боже, храни!

Жизнь их примерную,
Нелицемерную,
Доблестям верную
Ты помяни!

О, Провидение!
Благословение
Нам ниспошли!

К благу стремление,
В счастье смирение,
В скорби терпение
Дай на земли!

Будь нам заступником,
Верным сопутником
Нас провожай!

Светлопрелестная,
Жизнь наднебесная,
Сердцу известная,
Сердцу сияй!

1814